Международный эксперимент по имитации дальнего космического полета SIRIUS стартовал 14 ноября в Институте медико-биологических проблем РАН (входит в состав НЦМУ “Павловский центр”) и продлится год. О том, как происходят подобные эксперименты и зачем они нужны, в нашем интервью.
Запереть людей в капсулу и никуда не лететь: зачем проводятся такие эксперименты как «SIRIUS»?
— Орбитальный полет очень сильно отличается от межпланетного — по психологическим ощущениям экипажа.
Когда космонавт летает вокруг Земли, в поле его зрения всегда находится наша планета. Это якорь, который связывает его с тем миром, в котором он жил, рос, где живут его близкие. Улетая за пределы орбиты, космонавт теряет этот психологический якорь — за окном у него чернота со стоящими на месте точками звезд. Есть ощущение, что время остановилось. Человек осознает, что если что-то случится, то быстро эвакуироваться домой он не сможет.
Кроме того, в дальнем космическом полете у экипажа абсолютная автономность. Когда космонавты работают на орбите, почти любые их действия подтверждаются и контролируются с Земли. Задержка же связи с Луной — пять минут. В экстренной ситуации они могут решить все. Поэтому в таком экипаже существенно возрастет роль командира — ему придется принимать решения и нести ответственность без согласования с Землей. Он должен быть способен управлять командой, в том числе, психологически.
А еще в сверхдлительном полете — навязанное социальное общение: одни и те же люди в замкнутом пространстве. Кухня в коммунальной квартире! Я вырос в Ленинграде как раз в подобной коммуналке — у нас была кухня на шесть семей, я хорошо помню: вроде бы дружно жили, но сегодня Ефросинья Ивановна с Екатериной Семеновной поругались, а завтра все снова идут смотреть телевизор к Ефросинье Ивановне, потому что он один на всю квартиру. Вот это «коммунальное общение» будет и в условиях космического полета.
Сейчас, когда спрашивают от рисках, первым называют космическую радиацию, а вторым — психологическое состояние людей. Как поведет себя человек, толком сегодня никто сказать не может. Да, мы создаем в земных условиях различные эксперименты, но полноценной модели все равно не получается: нет того чувства опасности. Хотя радиацию, пожалуй, организовать и возможно было бы…
Так что в экспериментах мы моделируем, например, задержку связи. Кроме того, эксперимент помогает понять, как ведут себя люди в, пусть даже смоделированных, стрессовых условиях, в составе смешанного по профессиональному и гендерному принципу экипажа. В предыдущих экспериментах участвовали американцы, арабы, так что оценивались еще взаимоотношения межэтнические.
Получается, для дальних космических полетов и для орбитальных нужно отбирать людей разного типа?
— В целом — да. Безусловно, схема по которой мы сейчас отбираем космонавтов, сохранится. Психологическое сопровождение космонавта идет на всех этапах его деятельности: отбор, подготовка к полету, сам полет, реабилитация после. Однако для дальних космических полетов алгоритм нужно будет обновлять. Как изменится психологическое состояние человека после полета к Марсу, например, опять же, сказать очень сложно. А, судя по истории американских экипажей, летавших на Луну, оно меняется: когда человек видит свою планету издалека, что-то происходит с его картиной мира, и нам здесь сложно это даже понять.
Экипаж перед участием в эксперименте проходит отбор?
— Конечно! Мы их отбираем почти также, как космонавтов. Участники проходят психологические тесты, беседуют с психологом, с ними проводятся занятия по командообразованию.
Конкретно этот экипаж в ноябре выходил в лес в Смоленской области для тренировки выживания в стрессовых условиях, они строили сами себе укрытие, питание — армейский паек. А мы наблюдали за ними. По результатам этого выхода из числа кандидатов был исключен командир. Это был очень опытный человек — работал в Арктике и в боевых условиях… У него армейский подход, оптимальный, например, в условиях атомной подводной лодки. Мы посчитали, что это слишком жесткий командир для этого экипажа.
В этот раз состав экипажа достаточно уникальный — в нем больше женщин. Пока опыт показывает, что это было правильное решение.
Было также испытание во время подготовки, когда кандидаты сутки провели все вместе в своей капсуле. После этого один из кандидатов ушел добровольно. Он был увлечен романтикой космических полетов, но именно во время испытаний понял, что это на самом деле.
Такой серьезный отбор — гарантия, что конфликтов у экипажа потом не будет?
— Ни разу еще не было такого, чтобы не произошло ни одного конфликта. Даже в космических экипажах, работающих на орбите. Да, это подготовленные люди, но все же люди. Другой вопрос — насколько эффективно эти конфликты разрешаются.
Например, в прошлом эксперименте у экипажа и командира был серьезный период недопонимания.
Есть обычная динамика формирования коллектива. Вот мы отобрали людей, сказали им: «Вы экипаж». С чего все начинается?
Сначала фаза «Формирование». Люди приглядываются друг к другу, притираются. Все еще стесняются себя проявить, все еще очень хорошие, милые, все пытаются решить через шутку, устраивают много совместных активностей, посиделок. Этот период, в зависимости от экипажа, может длиться до нескольких месяцев — смотря из какой категории люди отобраны. Если люди прошли, условно, школу военных курсантов, то им проще сработаться, если в коллективе много гражданских, то сложнее.
Следующий этап называется «Бурление». Это вполне научный термин! Тогда начинаются стычки. И здесь на первый план выходит роль командира, который может купировать это все в зародыше и выстраивать отношения внутри экипажа. Если этого не произойдет, конфликты начнут проявляться в более резкой форме. Из отдельных конфликтных ситуаций, которые нормальны, это может вырасти даже в потасовку и выйти из-под контроля.
После наступает фаза «Нормирование». Они «отбурлились» и — что теперь? Калитка закрыта с той стороны, уже летим, прекратить и сорвать эксперимент из-за ссор вообще немыслимо — международный скандал. Люди начинают устанавливать правила общения, нормы в коллективе.
И наконец этап «Функционирование»: только теперь люди превращаются в настоящую команду, которая может действительно слаженно и эффективно работать на результат и по программе. Это команда, которая понимает друг друга с полувзгляда. Они уже готовы лететь. Куда угодно.
Все эти этапы настоящие космонавты проходят на Земле в процессе подготовки. Да, позже у них могут случиться конфликты, особенно если люди сталкиваются с чем-то новым, но все равно взаимодействие идет уже на другом уровне. В рамках эксперимента все это идет в капсуле.
Психолог «с Земли» может вмешиваться в ситуации «на борту»? Вы общаетесь с «экипажем»?
— У меня и моего коллеги есть возможность личной переписки с экипажем. Я всегда настраиваю их: «Психолог — тень, я к вам не лезу, на мозги ежедневно не капаю». Но мы наблюдаем за ними, безусловно, и ежедневно заслушиваем доклады командира. Я периодически спускаюсь в центр управления, смотрю, как они двигаются, как взаимодействуют.
Если происходит какая-то серьезная ситуация, то мягко, дозированно вмешиваемся. Например, в прошлом эксперименте я объяснял командиру и экипажу, что у них сейчас этап «бурления», это закономерно, ожидаемо, если кто хочет пообщаться со мной, обращайтесь… Американцы охотно обращались, например. С командиром экипажа у нас тоже был контакт постоянный. Еще в экипаже было предусмотрено участие арабского коллеги. Мы спросили его: «Нужны ли какие-то условия для намаза?», тот ответил, что нет. А в последний момент его завернул офтальмолог — участник не прошел по здоровью. В эксперимент на семь месяцев пошел другой араб. План работы уже сформирован, а ему нужно молиться по расписанию, и он не знает русского языка. Человек закрылся. Мы, психологи, посоветовали скорректировать расписание под него — и человек преобразился!
Я не могу ими управлять, но в рамках неких аккуратных консультаций, советов действовать получается. И к концу эксперимента у них все наладилось, получилась команда.
Были ли какие-то неожиданные результаты в ходе экспериментов?
— Хорошая импровизация всегда подготовлена, исследования планируются заранее. Так что нет, особых неожиданностей не бывает. Они могут быть в реальном космическом полете — вот чего стоит опасаться. Но с какой стороны это может прийти, мы уже знаем. Например, увеличение тревожности, поэтому тревожные люди отбор не проходят. Да, вроде бы из эксперимента в эксперимент наблюдается одно и то же. И зачем, вроде бы, проводить их снова и снова? Но мы получаем очень важную для науки вещь: накопление материала. Нельзя же одним экспериментом все доказать и обосновать.
Есть ли психологическая разница между мужчинами и женщинами в команде?
— Недавно мы завершили многолетнее исследование на эту тему. Да, некоторая разница есть, но она не принципиальная. В стрессовой ситуации при принятии оперативных решений лучше справляются мужчины. А если задача пролонгированная и требует подготовки, там качественнее работают женщины. Так что в условиях автономности в экипаже нужны будут и те, и другие. К примеру, у наших американских коллег женщин в отряде астронавтов много. В России — не так, и приходится даже слышать обвинения на эту тему. Но дело не в том, что женщин как-то в российской космической отрасли ущемляют — российские женщины просто реже идут «в космонавты». Наши девушки все же больше настроены не на карьеру и свершения, в отличие от американок… Опять же чисто статистически: в России подаются сотни заявок в отряд космонавтов, в США — тысячи.
Есть ли у участников доступ к новостям «с Земли»?
— Конечно. И у космонавтов на орбите.
Когда-то была ситуация, что у одного из космонавтов умерла мама, пока он был на станции МИР. Ему сообщили об этом, он переживал, но быстро пришел в себя.
Правда, информацию мы даем тоже дозированно и аккуратно. Есть специальная группа психологической поддержки, она готовит контент, который передается участникам эксперимента: новости, фильмы, музыка и прочее.
Но, как писал космонавт Лебедев, одними «развлекалочками» психологическое состояние не поддержать — надо дать человеку то, к чему он привык на Земле. И вот теперь у нас головная боль: как в межпланетном полете, когда не будет возможности каждые несколько месяцев отправлять им грузовики «Прогресс», оказывать психологическую поддержку? Новое направление — виртуальная реальность. Можно создать для космонавта эффект присутствия в своем дачном садике, в своей квартире, отправить голограмму в виде человека.
Так кого же «берут в космонавты»? И каким будет тот человек, кто полетит к Луне или Марсу?
— Первое и самое основное, что требуется, — мотивация. Это должен быть высокопрофессиональный и высокомотивированный человек, потому что мотивированный человек может выдержать любые испытания, он понимает или чувствует, ради чего он все это делает. Такую мотивацию даже мы в своем эксперименте обеспечить не можем.
Во-вторых, это должен быть человек очень адаптивный. Он должен уметь адаптироваться к любым условиям, в том числе неожиданным, к условиям нештатных ситуаций, а нештатные ситуации происходят регулярно. Конечно же, у человека должна быть устойчивая психика, определенные параметры памяти, восприятия, когнитивные возможности и пр.
А какая же мотивация у космонавтов? Ради чего они рискуют жизнью и здоровьем?
— Это почти всегда люди с «планетарным мышлением», они себя осознают «гражданами планеты Земля», это люди, которым действительно важно что-то большее, шагнуть за горизонт, выйти из колыбели своей планеты. И такие люди становятся лучшими космонавтами, таких мы стараемся найти, вычленить из массива кандидатов. Хотя в последнее время все чаще попадаются люди с чисто прагматической мотивацией.
«SIRIUS» нацелен на космические исследования, а может ли эксперимент быть полезен людям, которые никогда не полетят в космос?
— Безусловно. Мы накапливаем очень много фундаментальных научных результатов. Здесь мы статистически, научно подтверждаем многие гипотезы, а это очень ценно для психологии. К примеру, человечество недавно столкнулось с изоляцией во время пандемии — у нас есть подтвержденные методы для помощи людям в такой ситуации: больше общайтесь даже удаленно, ищите себе какое-то дело… Такое уже используется для психологической поддержки космонавтов.
Многие оказываются в условиях «коммунальной кухни» даже если не летят в космосе и не готовятся к этому. Как им сохранить мир в коллективе?
— Существует «Правило трех О», которому мы учим космонавтов, участников эксперимента «SIRIUS» и сотрудников института: описание-объяснение-оценка.
Если человек сделал что-то такое, что тебе не нравится, не надо говорить сразу, что он плохой, негодяй, специально, подлец, делает тебе плохо — то есть моментально давать оценку. Сначала опиши у себя в голове его поведение. Затем постарайся объяснить, почему он так себя ведет: может, ты сам виноват? А может его так мама с папой воспитали? И только после этого давай ему оценку. Через этот мостик можно прийти к тому, чтобы избежать очень многих конфликтов.
Текст: Елена Маслова
