Появление домашних лошадей кардинальным образом повлияло на жизнь южноамериканских индейцев, живущих на самом юге материка. Причиной стало стечение обстоятельств, вскользь упомянутое в письменных источниках. И только сейчас совместными усилиями ученых семи стран удалось выяснить, когда точно лошади появились на южной оконечности Америки. Результаты междисциплинарного исследования опубликованы в журнале Science Advances.
А разве в Америке не было лошадей?
Дикие непарнокопытные — как предки современных лошадей, так и их ослоподобные родственники гиппидионы — процветали в Южной Америке во время плейстоцена, последнего ледникового периода, но вымерли около 10 тысяч лет назад.
Поэтому жившие здесь индейцы не знали этих животных до появления европейских поселенцев. Письменные источники свидетельствуют, что в южную часть материка их впервые привезли испанцы, в 1536 году основавшие тут колонию Буэнос-Айрес. Однако через несколько лет поселение было сожжено: колонисты из-за голода и конфликтов с коренными народами региона покинули его, отправившись на более северные территории. Лошадей и другой домашний скот они попросту бросили.
Ранние десятилетия европейской колонизации недостаточно отражены в документах, поэтому этот период изобилует «белыми пятнами» в истории Южной Америки и самой южной ее части — Патагонии. Однако известно, что в 1580 году, когда Буэнос-Айрес восстановили, дикие лошади уже в изобилии водились в этих местах и южнее. Первые документы, подтверждающие использование домашних лошадей коренными народами южной части материка, Патагонии, датируются 1741 годом, так как эти земли были освоены европейцами позднее всего.
Кардинальные изменения
Несмотря на то, что лошади появились в дикой природе Южной Америки случайно, индейцы, очевидно, смогли быстро воспользоваться всеми преимуществами, которые давало новое животное.
Через два с половиной столетия, к началу XIX века, индейцы Патагонии, которые слыли мастерами верховой езды, устраивали конную охоту на гуанако (дикий вид ламы) и рею (нелетающие птицы, отдаленные родственники страусов). Лошади использовались в ритуальных и погребальных обрядах, употреблялись в пищу, субпродукты шли на различные изделия — от частей жилищ до струнных музыкальных инструментов. Археологические данные при этом показывают, что появление лошадей позволило индейцам Патагонии перейти с морепродуктов на дичь и в целом изменить образ жизни.
Но только сейчас впервые удалось более точно установить, когда и как примерно лошади оказались в южной части материка.
«Мультиметодологический анализ останков указывает на вероятное быстрое расселение домашних лошадей по региону после их первоначального завоза в северную Аргентину в XVI веке. Остеологические данные в сочетании с изотопным анализом и анализом ДНК указывают на то, что коренные народы [Патагонии] охотились на лошадей или держали табуны уже в XVII веке», — говорится в статье.
По черепкам и костям
На самом деле, ученые проделали очень сложную и кропотливую работу, получив большой массив данных из нескольких зубов и фрагментов костей. Для анализа с использованием современных научных методик отобрали лошадиные останки, обнаруженные в каньоне Мак-Айке около реки Гальегос на самом юге Аргентины. Это урочище с рекой — хорошее укрытие от господствующих в узкой части материка ветров, и здесь археологами обнаружены несколько индейских стоянок.
Из полученных костных фрагментов и зубов удалось выделить останки как минимум трех животных. Радиоуглеродный анализ позволил датировать одну из костей 1645–1808 годами, один зуб — 1515–1800 годами, еще для двух фрагментов определен широкий диапазон с начала XVIII века до середины XX века. Здесь же обнаружены кости гуанако и фрагменты сосуда с остатками вещества — вероятно, животного жира; обе эти находки датируются примерно этим же временем.
Учитывая, что раньше 1536 года лошади в Южной Америке появиться не могли, и принимая в расчет полученные датировки, ученые делают первый вывод: вероятнее всего появление лошадей у индейцев в период 1599-1653 годов.
Следующим этапом стал остеологический анализ: судя по характеру разлома костей, люди доставали из них костный мозг — то есть, животных употребили в пищу. Это подтверждает и то, что кости были обожжены. Также по ряду признаков удалось выяснить, что одно из животных было взрослым в возрасте 6-10 лет, а два — молодыми, 1,5-3,5 лет.
Из трех образцов удалось извлечь ДНК, и этот анализ подтвердил, что все животные были домашними лошадьми, два более молодых были кобылами.
Изотопный анализ зубов, которые принадлежали старшему животному, показал, что лошадь питалась теми же травами, которые сейчас растут в южноамериканских степях — пампасах. Кроме того, по минерализации зубной эмали удалось выяснить, что она родилась около реки Гальегос, в течение третьего-четвертого года жизни обитала немного севернее, а потом вновь вернулась к Гальегос.
Любопытную деталь привнесли остатки пищи на черепках сосуда, найденного около индейской стоянки. С помощью газовой хроматографии — масс-спектрометрии удалось выяснить, что покрывающая их изнутри корка — именно лошадиный вытопленный жир.
«Секвенирование ДНК показывает, что обе молодые лошади были самками, а образцы костей прямо указывают на то, что они съедены человеком. Европейские наблюдатели в последующие десятилетия отметили, что теуэльче предпочитали именно кобылье мясо и кобылью кровь в кулинарных традициях и ритуалах, отчасти из-за нежности, вкуса и большего содержания жира. Забой кобыл племенного возраста является редкостью в типичных евразийских хозяйствах, где стремятся увеличить воспроизводство табуна, и потеря самок племенного возраста влияет на плодовитость всей группы. Такое поведение среди коренных народов Южной Америки уже в XVII веке могло указывать на то, что домашних лошадей забивали лишь изредка (например, во время ритуалов и праздников) или что к этому времени численность табунов была так велика, что вопрос снижения поголовья не вставал», — отмечают исследователи.
При этом они отмечают, что для подтверждения выводов необходимо изучить останки большего числа лошадей, которые могли в указанные века обитать в Патагонии.
